Если попытаться переформулировать причины войны России против Украины, то можно обнаружить за слоем видимых и объявляемых претензий, типа, спора за территорию Крыма, гонений на русский язык и движения в сторону Запада (ЕС и НАТО), куда более простое и куда более отчетливое чувство.

В убийстве кувалдой бывшего заключенного и вагнеровца Евгения Нужина имеется ещё одно дополнительное, факультативное измерение. А именно рифма с героем романа Солженицына Глебом Нержиным. Как и Нужин, Нержин заключенный. Оба воевали, оба неудачно. Оба сидели в блатной зоне, Нержин в шарашке, Нужин в красной зоне, так как до ареста успел послужить в милиции. 

Попытки охарактеризовать и объяснить поведение Путина и его режима спотыкаются на некорректных уподоблениях. Путина постоянно сравнивают со Сталиным или Гитлером, пытаясь вычислить пропорции первого и второго. Трансформацию путинского режима пытаются втиснуть в идею реставрации совка, найти идеологию (или ее отсутствие) в войнах и репрессиях, и это получается односторонне.

Смотря репортажи про несчастных мобиков, брошенных на фронт без элементарной подготовки, желания и экипировки; с обмундированием подчас непригодным для использования и оружием из музейных архивов; с их – мобиков — рассказами о том, что у них даже лопата одна на троих, а после накрывшего их артобстрела все офицеры сбежали, они частично погибли, частично разбежались по соседним лесам; я вспомнил одного моего старинного приятеля.

О погоде в ноябре.

Видеоролик по тексту: «Русские аналитики по шкале отношения к Путину и войне»

Безусловно, отношение к главе государства, ведущего агрессивную и жестокую войну, со стороны аналитиков, в основном находящихся в политической эмиграции, представляет специфическую проблему.

Это видео об одном месте в районе городка Дорчестер, где расположен Массачусетский университет, библиотека Джона Ф. Кеннеди и музей-архив Эрнеста Хемингуэя. А также вид на Атлантический океан, очень похожий на то, что можно увидеть на Карельском перешейке в районе пляжей от Ольгино до Зеленогорска, где вид на море перегораживает силуэт проступающего из тумана Кронштадта, а слева виден город.

По большей части термин «пятая колонна» — не более, чем пропагандистский жупел, принципиально далекий от тайной силы генерала Моле, наступавшего на республиканский Мадрид четырьмя колоннами и надеявшегося на помощь изнутри Мадрида.

По большей части термин «пятая колонна» — не более, чем пропагандистский жупел, принципиально далекий от тайной силы генерала Моле, наступавшего на республиканский Мадрид четырьмя колоннами и надеявшегося на помощь изнутри Мадрида.