Выбрать страницу

Повторение пройденного

Оригинал текста

Затухающая энергия протеста неукоснительно влечёт за собой один и тот же, но всегда неприятный вопрос: в чем причина отсутствия солидарности в российском обществе? Почему ценности, стоящие за московскими протестами последнего времени, не являются широко употребительными? Почему за арестованных и задержанных оппозиционеров, говорящих разумные слова о праве выбора для всех и каждого и идущих за это под дубинки, не встаёт вся страна огромная, а лишь просвещённая продвинутая публика? Или всем остальным то, что называется, политическая и прочая свобода — не в коня корм?

Ведь вроде резонно отвечает автор стратегии умного голосования: если выйдет две-три сотни тысяч протестующих, то арестованных быстро отпустят? А если выйдет, условно говоря, миллион, то тут же будет отменена суверенная демократия за ненадобностью, как костыли после ранения, и явочным порядком наступит демократия по существу. Но Навальный это говорит, как бы мягко и ненавязчиво упрекая (не Бабченко, чай), что вот, из-за вашей пассивности, лености и отсутствия политического и прочего любопытства, все стоит, не шелохнувшись, как вода в затхлом пруду.

А чем, казалось бы, лозунги за свободу и право на выборы отличаются от лозунгов  против шестой статьи Конституции и партийных и других привилегий, под которыми в начале перестройки выходило и поболе миллиона?

Лозунги на самом деле концептуально похожи, а вот аудитория протеста принципиально отличается: если вычесть из тех, кто выходил в конце 80-х—начале 90-х, тот социальный срез, который соответствует выходящим сегодня, то в минусе окажется очень понятный социокультурный контингент. Его можно обозначить весьма условной категорией вроде  простой народ, разочарованный перестройкой и не воспринимающий все правильные слова про право на выборы и свободу, как имеющие отношения к его интересам.

Нет ничего проще, как оценить это массовое недоверие к словам пассионарных либералов, выступающих против манипулятивной, иллюзорной демократии, а также против очевидных политических репрессий, как реакцию людей отсталых, недалеких, не понимающих, что их разочарование в низком уровне жизни есть следствие этой самой манипулятивной политической системы, в которой удобно только тем, кто использует инструмент коррупции по назначению.

Но вот удивительно, даже яркие разоблачительные ролики про коррупцию сверху донизу, регулярно выдаваемые фондом по борьбе с коррупцией, вдохновляют негодованием только уже известный слой просвещённой продвинутой молодежи, которая осознаёт, что все пути наверх открыты только для конформистов и без лести преданных. А вот та самая народная гуща, которая массой валила на митинги против семантически схожих партийных привилегий, остаётся равнодушной и скептически взирающей на столичные протесты.

Что случилось, в чем смысл произошедших изменений? Почему политическая активность начала перестройки обернулась политической апатией сегодняшнего дня?

Я хотел начать или даже озаглавить эту статью риторическим вопросом: почему постсоветские либералы не победят уже никогда? Потому что, по мнению тех, кого безответно ждут и зовут на улицах и площадях, они уже победили и находятся все эти почти тридцать лет у власти.

Как, справедливо возмутится кто-то: молодые, хорошо образованные, отважные и честные интеллектуалы, продвинутый городской класс, студенты, их преподы и хипстеры с журналистами и девушками, выступающие против злоупотреблений власти, состоящей, по сути, из членов одной корпорации и членов одного дачного кооператива, плюс номенклатура постперестроечного общества, есть то же самое, против чего они выступают? Абсурд.

Но не так все просто и примитивно в представлениях тех, кто презрительно, недоверчиво, как на чужих и чуждых, взирает на отважную борьбу против завравшегося и оторвавшегося от людей режима. Когда их ветром перемен, как сухие листья, сгребало на московские площади в начале перестройки под похожими лозунгами против шестой статьи конституции, они ощущали, что ещё последнее усилие, пусть ценой собственной жизни, и наступит чудо социальной целесообразности, правильности  и справедливости. Легкие площадей дышали ненавистью к коммунистическому обману и верой в то, что построенная по новым и современным (как у людей) политическим правилам экономика сделает их всех собственниками и, чем черт не шутит, рантье, как в какой-нибудь европейском или американском раю.

А вместо этого перемены, прокламируемые как свобода и ее последствия, обрушили их в нищету и унижение, в то время как другие вдруг в одночасье стали богатеями и нуворишами, смотрящими на них как на неудачников и нищебродов, которые потому и бедны, что глупы.

Совсем не обязательно, чтобы разочарование было оформлено именно в такие слова (или вообще оформлено и сформулировано более-менее внятно), но то, что так называемая народная собственность вместо того, чтобы стать и их тоже — как в какой-нибудь Норвегии или где-то ещё южнее — стала основой богатства сумевших вовремя получить свой кусок приватизационного пирога, дополненного впоследствии неправедной прибылью от залоговых аукционов и прочих номенклатурных игр, это было как бы понятно многим.

Как и то, что все это происходило под аккомпанемент трескучих слов про недопущение коммунистического реванша, про построение общества равных возможностей, про либеральную экономику, и то, что эти совершенно правильные слова стали ширмой, за которой делилась государственная собственность и рассовывалась по бездонным и ненасытным карманам бенефициаров перестройки.

А кто, собственно говоря, был автором и трансляторам этих слов? Это были замечательные либеральные экономисты, политологи и журналисты, лидеры мнений. Ведь та номенклатура второго эшелона, которая, пододвинув первый эшелон, пришла после перестройки к власти, а затем быстро конвертировала свою власть и свое положение у кормушки новой конфигурации, была бессловесна как му-му. Им надо было обосновать право на своё как бы с неба свалившееся преимущество, но у них не было соответствующего словаря, способного убедить разинувшего рот бедного, что вдруг образовавшееся богатство вчерашних троечников — это такая расплата за труды праведные. Нет, для этого должны были появиться люди, способные сформулировать, почему после перестройки, обещавшей всем по части пирога или, по крайней мере, по две чёрные райкомовские волги, все превратилось в неконвертируемые бумажки плюс возможность смотреть, как в палатах каменных живут и поплёвывают на них сверху те, кто воспользовался их простодушием, и это как бы хорошо и правильно.

Именно постсоветские либералы, очень быстро оценившие смысл своего предназначения, пошли в услужение безмолвному классу новых русских собственников из умевшего только мычать по-советски начальства, научив их словам, которые позволили просто открывающей рот рыбе стать златоустом на безрыбье, уверенно поучающим обманутых и обворованных, что кусок хлеба стоит зарабатывать в поте лица, и каждый труд имеет свой коэффициент. Если ты такой умный, почему ты такой бедный?

Да, либеральные специалисты стали не олигархами, а их интеллектуальной обслугой за процент от прибыли. И все это под правильный ритм слов о необходимости не допустить коммунистический реванш, что было первым предвестием символического Крыма и Донбасса, то есть первой волной мобилизации. И они же, постепенно врастая в новую номенклатуру, первыми приветствовали новое время, агитируя за Путина в Кремль и Кириенко в Думу.

Вы скажите, что это были другие либералы, эта были как бы либералы из поколения отцов, а теперь новые совсем либералы из поколения сыновей или внуков опять произносят правильные слова о невозможности жизни без институтов, без честных выборов и политических свобод, но те, кто не стал массово бенефициаром перестройки (и их дети и внуки), не в состоянии пока уловить разницу.

А что если под лозунгами про честные выборы и недопустимость коррупции у власти вместо одних номенклатурных олигархов, проворовавшихся до мозга костей, придут другие олигархи, сегодня не стоящие в первых рядах у кормушки и агитирующие за все хорошее против всего плохого только для умной рокировки? Разве эти новые либералы как-то дистанцировались от тех, кто создавал ширму правильных слов, за которой номенклатурная сволота пилила гири? Или, может, эти новые либералы говорят о том, что итоги несправедливой приватизации должны быть пересмотрены? Не говорят, потому что сказали бы, и вода дырочку найдёт, вы прошепчете, кто надо услышит, и может, в очередной раз поверит, что это не зонтик из правильных слов для неправедных дел, и впишется в вашу комбинацию?

Потому что посуху, под одни лозунги из прописи кое-кого и демократическим домкратом не поднять. Разбитое корыто.

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024