Типа, тост о единомышленниках
До Нового года снег здесь так и не выпал. Даже такого, который как слезы на щеках быстро высыхает на крышах машин и мостовой, не случилось. Пару раз ночью температура уходила в робкий минус, словно рука мальчика, пробующая наощупь девичью коленку, но днем плюс, до 15 по Цельсию, и рождественско-новогодние ощущения инспирирует только историческая память.
Я думал разместить на Новый год праздничный ролик о картинах на стенах моего дома, среди которых есть любопытные от Юры Дышленко и Алика Сидорова, близких моему представлению об искусстве, но так и не собрался. Размещаю фотки своих бездомных, которых снимаю с прежней регулярностью, но впервые за последние годы пропустил ноябрь и декабрь и примерно по той же причине, что помешала мне снять видео о картинах. Досада.
Кому-то, возможно, кажется, что разнообразие моих интересов говорит об их плюралистичности. Это не так. Все, что я пишу или снимаю, исходит из одного ядра, одной утробной грибницы, и мой интерес к лицам бездомных, этих диссидентов социальности, ничем не отличается от моей позиции по российским либералам, войне в Украине или Израилю с его войной с палестинцами в Газе. Меня, если посмотреть пристрастно, интересует, кажется, только неоднозначность и противоречивость. Во всех случаях я отрицаю партийность и явочным порядком противостою любой попытке абсолютизировать ее. Я не в состоянии идентифицировать себя ни с какой стороной, особенно, если на ее совести поддержка большинства. Того или иного большинства, любого, собственно говоря, пытающегося выдать себя за полюс теплого, дышащего на стекло вечности добра, что неизбежно провоцирует меня на операцию деконструкции и демифологизации.
В этом смысле мне трудно сохранить единомышленников. Вода в решете. Тех, кого привлекали мои эскапады парадоксалиста на становление фундамента путинского режима, разочаровывает моя критика российских либералов. А кто со скрипом и тяжестью в душе готов согласиться с моей критикой украинского национализма (при уверенности в преступности путинской войны), не может выдержать потока моих инвектив в сторону благословенного Израиля и его многочисленных правых (при молчаливом уважении тех уникально немногих, кто остается левым, то есть выпавшим из строя, даже после 7 октября).
Ведь нам всем хочется сохранить чувство внутренней правоты, которого легче всего добиться понижением и подавлением позиций оппонентов. И если кто-то не хочет нивелировать и редуцировать тех и то, что нам не нравится как дурной запах, он поневоле становится не врагом, конечно, по крайней мере не сразу, но тем, кто подрывает столь драгоценную веру в себя и свои нащупанные интуитивно или с трудом позиции на светлой и правильной стороне. А я только и делаю, что деконструирую именно и исключительно правильную сторону и этот самый драгоценный свет в своей перманентной борьбе против редукции (что не является противоядием против той же редукции в собственном взгляде, если сам не успеваю заметить этот тренд к упрощению).
Так что моими единомышленниками (при всей расплывчатости этого термина) должны по идеи быть не те, кто согласен с моими оценками и интерпретациями, а те, кто солидарен с моей, грубо говоря, колючестью (я бреюсь по утрам три раза подряд). То есть с тем, что в комплиментарном случае именуют непреклонностью или принципиальностью, а в полемическом — склонностью к скандалу, упрямством и глупой жаждой всем и всему противоречить из принципа.
Конечно, быть единомышленником метода, а не его применения, столь же странно, сколь и редко. Но для меня прекрасно и ценно, я признателен тем, кто меня не покинул при множественности и убедительности аргументированных причин сделать это вчера, сегодня, завтра. И всех поздравляю с Новым годом, при всей иллюзорности этой календарной метки, которая — будем надеяться — не лишит нас возможности и перспективы на противостояние. Кому противостоять (делаю вид, что спрашиваю я)? Да, собственно говоря, всем и всему, кого даже краем легкого ангельского крыла касается сила упоения большинством и вера в незыблемость роскошного чувства правоты. За святость противостояния святости, если позволите. Типа, тост.