Жена. Главка тридцать пятая: женская красота

До определенного момента у нас был иронический ориентир: дедушка Ленин. И по молодости, если мы хотели указать на старость, то сравнивали – моложе, догнал или пережил возраст дедушки Ленина. А потом это ушло, потому что мы сами пережили дедушку Ленина, и это стало неактуально. Не так смешно. Но приехали в Америку мы аккурат накануне точки перелома: Таньке было 54 в год приезда в Нью-Йорк, я на пару месяцев младше.

Я это к тому, что иллюстрирую свои эпизоды воспоминаний Таниными фотографиями, что ей самой не уверен, что понравилось бы. Хватит бабушку снимать, моложе не стану. Она очень строго относилась к себе и своему возрасту. Я запомнил как однажды по телефону, нам не было и 20, Танька сказала, почему-то перейдя почти на шепот, будешь следующую выбирать, смотри на нее рано утром, пока она не накрасилась, сразу после сна, как есть. И это был упрек себе, она не нравилась себе по утру, сразу после сна, как есть.

Но это не стоит торопиться определять как честность. Честность очень часто — это жестокость, беспощадность к другому. Или наоборот сеанс самолюбования. Таньке ни первое, ни второе свойственно не было. Она почти никогда не шла напролом, не резала правду-матку в глаза. Ни шла на конфликт, никого не выводила на чистую воду. Ее нельзя было назвать и фирменно доброй, то есть не акцентировала внимание на оценке других на уровню доброты, как поступают порой в качестве желания добавить себе факультативных очков. Но самый первый упрек, который она бросала какому-нибудь фильму, а мы в последние годы, подписавшись на один киноресурс, смотрели минимум один, а порой и два фильма за вечер, — сопли. То есть все эти любовные истории или приемы слезовыжимания, или красивости и подчеркнутая чувствительность были для нее соплями.

Не менее строга она была к красивым актрисам в кадре. Она играет только свою красоту, говорила Таня. Она вообще не играет, а просто демонстрирует себя. На возражение, что все традиционные культуры требуют от женщины быть красивой, потому что это способствует продолжению рода, она резонно замечала, что актрисе лучше быть некрасивой, тогда ей приходится играть, то есть меняться, а красавица очень часто просто не приносит ничего, кроме внешности.

Не думаю, что она так мыслила изначально, но прошла долгую школу жизни с циником, и все же. Ведь сопли, которые она видела в попытке вызвать акцентированную чувствительность — это просто кинематографический прием. Как и красота актрисы. И, однако, еще юной студенткой была сурова к себе, строга и не считала себя красивой. Некрасивой не считала тоже. Но постоянно отделяла глаголы быть и выглядеть (казаться). Она могла выглядеть, это умеют практически все женщины, понимающие, что у красоты много функций, в том числе социальная и эректильная.

У Таньки был свой тембр красоты, и она никогда себя не переоценивала, скорее, наоборот, она никогда не вела себя, как ведут красавицы или считающие себя красавицами. Ей самой импонировал совершенно противоположный вид красоты, у нее отсутствовавший: густые волнистые волосы, не такая тонкая кожа, скрывающая морщины, ей нравилась одна моя кузина и ее мать, эта были такие буйные побеги красоты. Но ей приходилось считаться с тем, что ее кавалер любил мягких нежных блондинок, а не азартных спорщиц, которые хороши первые пять минут, но не на всю оставшуюся жизнь.

Другое дело, что если рядом человек с фотоаппаратом, то он увидит именно то, как вы выглядите соразмерно с эталоном и сделает сразу 10-15 снимков с разных ракурсов. Я это делал всегда и годами, скажем, купила синее платье, я снимал и помещал в папку «Синее платье». Вдруг видел ее и не узнавал или узнавал не то, что знал. Или она выходила от своей парикмахерши Люды, милой женщины из Белорусии, жившей в Кембридже возле MTI, и если не было под рукой камеры, я снимал на телефон.

Нет, я снимал ее и после операций, с полностью бритой головой, если она позволяла, а она позволяла, я снял ее огромный обнаженно-розовый шов на животе с железными скрепками после операции, случившейся через 3 года после приезда, и даже сделал из нее обложку для книги. Танька была не против. Это не всегда означало, что ей это нравилось.

Лет через 5-7, когда наша Мазда почти перестала ездить, мы поехали по объявлению в соседний NewHampshire и купили спортивное купе умопомрачительного вида Chrysler Crossfire, продававшееся удивительно (и скоро стало ясно, почему) недорого. На нас, пока я эту машину не утопил во время урагана в Ньютоне, оборачивался каждый третий, а каждый пятый показывал большой палец. Я перед покупкой, конечно, спрашивал ее мнение, машина ей понравилась, но уже потом, спустя годы, просто в разговоре выплыло, и она сказала: я купила моему мальчику машинку. Я удивился: разве я просил тебя, я же спросил твоего мнения и отказался бы не думая, если бы ты сказала — нет? Да, конечно, но все мальчики, особенно некоторые, хотят спортивные машины. То есть выбирая, она смотрела моими глазами и думала о моих интересах и ни разу об этом не сказала, не видела в этом смысла.

После одной болезненной операции и последующего лечения, о которых речь впереди, это случилось на наш третий американский год, Нюшка на какое-то время поблекла, чего-то важного лишилась, но спустя еще пару лет восстановилась. Это была уже иная степень женственности, и я покажу практически все яркие фотки, кроме двух последних, которые однако опишу. Потому что Танька, скорее всего, не хотела бы, чтобы другие видели ее такой. Она вообще вряд ли одобрила бы то, как много ее фотографий я выставляю, и сказала бы что-то вроде: устраиваешь прямо фотосессии какие-то. Я что тебе — модель? Да, милая, модель, теперь ты всегда для меня будешь моделью моей жизни, моего прошлого, моих надежд, и то, что я выставлю преимущественно удачные фотографии (хотя не всегда), где она в форме (с исключениями), где немного, но нравится себе, это самое последнее, что я могу для нее сейчас сделать.

Но ей не нравилась, что я повесил на стену нашей квартиры одну из ее удачных фоток, она смотрела и кривилась: что ты бабушку выставляешь тут всем на обозрение. Да на какое обозрение, смеялся я, кроме нас это никто не видит и не увидит. Обернись. Да, на этих фотках она еще старше, но она то ли не видела то, что видел я, а если видела, то хотела еще и услышать. Но услышать от меня похвалу было почти невозможно, и уж точно сложно, я говорил в ответ: много ты понимаешь. Вот так вот. Это в довесок к предыдущей главке о Танькиной силе и мужестве.