Два орешка под единой скорлупой
Мы все говорим на нескольких языках. Не на родном и иностранных. А на нескольких языках, каждый из которых роднее не придумаешь.
Имеющие художественный опыт скажут о языках персонажей. Когда-то давно Боря Гройс написал роман «Визит», состоявший из одной фразы, которую на разные лады произносят разные персонажи. На нескольких языках говорил и Сорокин, он тоже перебирал регистры, но не столько персонажей, сколько стилей, завершая все, обычно, языком зауми. Но русской. Его роман (уже в переносном смысле) с массовой культурой, прежде всего, проявился в отсечении ряда языков, как мешающих пониманию новой аудиторией, ну и, конечно, слишком радикальных для нее.
Но варьирование языков каждый наблюдает, в том числе, в соцсетях. Вот пишет человек пост, вполне себе нормативный, а потом к нему в комменты набегают несогласные, и он, отвечая им, легко переходит на обмен оскорблениями. То есть сам пост написан на одном языке, скажем, рациональном, а комментарий уже вполне себе эмоциональный и, возможно, ненормативный.
Или, напротив, пишет человек пост с использованием ненормативной лексики (я знаю таких), а на комментарии отвечает вполне нормативно, если не сказать занудноакадемически. Даже если введённые в заблуждение читатели полагают, что его ненормативная лексика — есть предложение продолжить в том же духе, принимая приём за чистую монету.
Эти два (по крайней мере) языка есть почти у всех нас. А, может, и у всех. Даже если не все ими пользуются, но при этом оба прекрасно понимают.
Помню историю, как ехал в эпоху застоя московский художник М. Шварцман с приятелем в троллейбусе. И там какой-то хрестоматийный забулдыга начал приставать к девушке. И Шварцман — человек изысканной (не скажу, иератической) культуры, вдруг, словно тумблер какой переключили, негромко, но ёмко прорычал хулигану по фене, типа, что натянет ему сейчас глаз на жопу. И был так лексически и интонационно убедителен, что хулиган слился, растворился в морозных московских сумерках мгновенно. А Шварцман, вернув тумблер в положение «Home», вернулся к изысканной интеллектуальной беседе с приятелем.
Я не хочу сказать, что в других культурах нет такого явления, но в русской оно по разным причинам проявляется особо характерно. У нас норма, в том числе языковая, является частью далеко не всеобщей конвенции. То есть публичная речь вежливого человека — это как бы социальный признак интеллигента. В то время как для других (и распространённых) социальных групп — вежливое словоговорение — лишь один из симптомов лицемерия. Форма вынужденности, за которой нет Москвы, а за ней и России.
Поэтому Путин, добиваясь народного узнавания, тоже играл с этим тумблером (между феней и чиновничьим волапюком): но не демонстрируя хулиганам, что был там, где за базар принято отвечать, а показывая, что он — свой, и видит все эту лицемерную вежливость в гробу в белых балетках на босу ногу. Так же (вспомним банальное) и российские дипломаты, когда понимание изоляции России стало оглушительным, все чаще стали переходить на блатной язык, на тот, что остался. С паршивой овцы. Если не договориться с коллегами и оппонентами, то хотя бы посигналить электорату, что они за махроть всея Руси, а не за туфту.
Конечно, везде есть блатной язык, языки разных субкультур, но при этом пространство нормативного общения — не удел интеллектуалов, а часть, безусловно, всеобщей практики.
Я походя назвал два языка, на которых мы говорим (или, точнее, которыми владеем),рациональным и эмоциональным. Это, конечно, не так. С таким же успехом их можно назвать письменным и устным. Городским и деревенским. Европейским и народным. Неправильны оба.
Я, безусловно, не знаю, как их именовать. Но за ними отчётливо стоит не только лингвистическая, но и культурная реальность. Норма, так и не ставшая всеобщей, и демонстративный отказ от нормы. Форма и принципиальная неформальность.
В любом случае я бы не взялся устанавливать между ними иерархию. Хотя в других обществах она есть, и отчётлива. Мы с детства если не говорим, то живём внутри скорлупы, где желток и белок вместе и на глаз равны, но яйцо одно. Но у нас очень часто все поставлено с ног на голову: ненормативное, а точнее — неформальное — часто лучшее, что в этой части света есть. И при этом — одно из препятствий для России стать такой, как другие, — царством нормы. Возможно, не получится.