О тех, кто будет отмазывать путинскую компанию

Чем более близким кажется падение путинского режима (акцент на: кажется), тем отчетливее корпус тех, кто будет отмазывать путинскую элиту от перспективного остракизма и наказания.

Безусловно, стратегия выхода из тоталитарного состояния, которое обернулось войной и репрессиями, не может быть однозначной. Никакого раскола элит, на которые рассчитывали доброхоты, не видно даже в отдаленной перспективе. И, следовательно, предполагать, что режим Путина рухнет, и вместо путинской диктатуры за одну ночь появится новорожденная республика с уважением прав личности и восстановленными институтами демократии, надежда на это — призрачна, если вообще основательна.

Поэтому, казалось, бы вполне разумным может показаться стратегия обращения к тем частям путинского механизма, которые готовы будут в перспективе предать своего хозяина и вступить в коалицию с умеренной оппозицией: умеренной, потому что с радикальной оппозицией, грозящей всем нынешним сторонникам путинского режима Гаагой, за один стол они не сядут.

Получается, что у компромиссной позиции больше шансов стать основой освобождения от путинской диктатуры и привлечения наиболее одиозных ее сторонников к ответу. Однако все эти расчеты опираются исключительно на политические  основания режима: представляется, что сторонниками путинского режима становились из-за конформизма (и это отчасти так); но как только появится возможность выбора между будущим уголовным преследованием за поддержку преступного режима и коалиции с умеренными оппозиционерами, появятся первые перебежчики.

Но это, возможно, было бы похоже на истину, если бы политика в процедуре поддержки режима была отделена от экономики, а это не так. То есть попытки отделять агнцев от козлищ исключительно по политическим резонам не учитывают то, что в основе путинского режима лежат, прежде всего, экономические составляющие. И если бы не опасения столпов режима, что новая власть не отнимет или, по крайней мере, не поставит вопрос о легитимности их состояний, они бы не так цеплялись за власть и не дошли в попытках недопущения собственной ротации до войны и невиданных репрессий.

Понимают ли это те, кто сегодня начинает строить первые стратегии компромисса с частью путинской элиты, что, повторим, формально, вполне вроде как здравая стратегия? Прекрасно понимают. Ведь речь идет об интеллектуалах с репутацией, а это – давайте назовем наиболее громкие имена – Кирилл Рогов, Владимир Пастухов, Михаил Ходорковский. Хотя их стремление к компромиссу может показаться чем-то вроде непонятной ошибки или предательства, как это уже несколько раз случалось с Михаилом Ходорковским, который и до сегодняшнего скандала с Навальным по поводу координатора его штаба в Уфе Лилии Чанышевой, давно предпочитает нанимать на службу людей с подмоченной репутацией, которые с удовольствием берут его деньги, а потом возвращаются в родную альма-матер российской пропаганды: там платят меньше Ходорковского, но не задают вопросов.

Можно было бы предположить, что Ходорковский — простодушный и наивный человек, или просто интеллектуально не слишком сведущий (хотя это не так, пусть и обаяние его интеллекта для многих функция его финансового состояния), но не менее вероятно и то, что он чувствует себя более комфортно среди людей не столь радикальных позиций. Ибо это более соответствует и его политической установке, и его экономическим интересам, так как его состояние было сколочено с помощью все тех же сомнительных инструментов эпохи приватизации и залоговых аукционов. И защищая половинчатость, он защищает и себя.

Его партнер по популярному шоу – Владимир Пастухов был выбран тоже не только за интеллектуальные способности переводить политику на язык здравого смысла, и растолковывать широкому слушателю-зрителю, очевидно сильные и слабые стороны путинского режима, естественно интерпретируемого сугубо в политической или юридической плоскости. Как бы не замечая экономического фундамента путинского режима и экономических интересов его элиты.

Я далек от попыток видеть в этом принципиальную нечестность, скорее, это реально соответствует интересам и убеждениям Пастухова, который с неослабевающей энергией пытается представить путинский режим как левый, уверяя, что путинская идеология -идеология национал-большевизма. Об этом может быть стоит когда-нибудь сказать подробнее, но у путинской идеологии почти ничего нет общего с национал-большевизмом, хотя бы потому, что национал-большевизм антикапиталистическая идеология, а путинский режим — олигархический, ультра-капиталистический. Хотя это тот капитализм, который Сорос метко окрестил бандитским, но от этого капиталистическим он быть не перестает.

То есть пересечение, да и то, вполне себе поверхностное в национализме, но даже он требует уточнения: тот же Лимонов, при весьма скептическом к его политической карьере отношению, не был националистом а-ля Путин и его компания, а был государственником и патриотом, но это уже слишком удаленная от нашей биссектрисы тема.

В любом случае попытки того же Пастухова скрестить путинский олигархический режим с национал-большевизмом имеют одну видимую цель: обелить путинский олигархат, путинские элиты от возможной ответственности за путинскую контрреволюцию (это если считать путинский режим контрастным по отношению к ельцинскому, что далеко не так). И дать возможность нынешним реальным или вынужденным сторонникам Путина спасти в перспективе развала режима и свою свободу, и свои деньги.

Кирилл Рогов тоже далеко не впервые пытается взять под защиту путинских сторонников, он это делал даже тогда, когда до сегодняшней войны и сегодняшних репрессий было не только далеко, а непонятно насколько далеко. Но при том защищал Чубайса, я не говорю о Гайдаре.

Вполне возможно – и пока не доказано обратное, это следует учитывать – подобные убеждения – именно убеждения, хотя у нас есть основания предполагать, что как раньше, до начала войны и репрессий, так и сегодня, российская оппозиция, по крайней мере, ее умеренное крыло, существует на или с помощью пожертвований со стороны тех же путинских олигархов, греющих для себя место на будущей скамейке холодного остракизма, если не уголовного преследования.

И, повторим: идея компромисса, в том числе с путинской элитой, не представляется априорно предосудительной или продажной (если переходить на язык родных осин), но каковы бы ни были резоны этого компромисса, сколь ни казался он куда более реалистичным, нежели ожидания замены путинской диктатуры чистой от подозрений и связей с прошлым республикой, не замечать и не учитывать экономический пласт, просто некорректно.

То есть реалистичным (если говорить о шансах), конечно, видится перспективный союз умеренной оппозиции и не слишком замаранной путинской элиты. К своему прискорбию я должен заметить, что это наиболее вероятный вариант политического будущего, потому что так случилось и в перестройку, отодвинувшую всех принципиальных противников советской власти в пользу умных советских конформистов. Но при понимании этой рациональности, не видеть то, что в основе путинского поворота к диктатуре, войне и репрессиям лежит не вариант славянофильской идеологии (хотя и она тоже), но, прежде всего, опасения, что новая власть отберет все их состояния как нелегитимные, не видеть это нельзя.

Тем более, что они и являются во многом нелегитимными, что подчеркивают те же западные санкции, выбирающие объекты просто по размеру состояния в пропорции: чем больше состояние, тем вероятнее сотрудничество с режимом. А западная, американская финансовая разведка, пусть далеко не всегда пример для беспроигрышной стратегии, здесь вряд ли слишком ошибается, ибо знает секрет Полишинеля, выраженный в присказке Навального о партии жуликов и воров.

Строить на песке, пусть и подмоченном: себе дороже. Деньги на ветер.