Та выученная беспомощность, в которую опускает социум русская, традиционно авторитарная власть, естественно заставляет думать: а не есть ли уловка — призыв к мирному протесту и ставка на так называемые законные, легитимные способы смены власти? Типа выборы (депутаты – пидоры), политическая борьба и конкуренция?

Русская история задает загадки, а ответы такие, чтобы почти любому было понятно, даёт с опозданием, иногда на век. Скажем, удивительная жестокость, проявленная в Гражданскую войну, а потом и после неё, во время коллективизации и репрессий, не вполне как бы понятна.

Азартная, непримиримая критика, которой подвергается в России движение толерантности, без сомнения, магистральное, доминирующее, никак не сводимое к партийным интересам (хотя в Америке, прежде всего, поддерживается демократами и в меньшей степени республиканцами), — это симптом ошибочного цивилизационного выбора.

При всем кажущемся разнообразии общественных позиций устойчивыми среди них являются немногие. Скажем, в совке при застое наиболее устойчивыми позициями были — советская, лоялистская, позволяющая делать карьеру в полный рост, и антисоветская, которая почти любой карьере препятствовала, конечно, но зато предоставляла много других общественных бонусов — открытое презрение к существующему строю и всем, кто его поддерживал.

На фоне выведения на чистую воду Amnesty International, которая за свою непоследовательность уже приравнена к врагам рода человеческого на русском языке, есть два сопутствующих события.  И третье, сидящее на их плечах.

Ситуация вокруг решения Amnesty International не называть больше Алексея Навального узником совести – это история о контекстах. Мы постоянно пребываем в этой разнице реакций от аудитории (или, точнее, аудиторий, в которых пребываем). 

Одна из причин смотреть с угрюмым, отдающим керосином пессимизмом на политическое будущее родины ненаглядной — отсутствие репутационной рефлексии у не самых дремучих людей.